* * *
Моей работой стало – вспоминать
Слова, поступки, облики и лица…
И я, листая старую тетрадь,
Склонюсь над пожелтевшею страницей.
Я вспоминаю то, чего не знал.
Я с памятью живу одной судьбою.
Я в прошлое спускаюсь, как в подвал,
Мысль, как свечу, держа перед собою.
Где ты сейчас? Увы, ответа нет.
Но вспоминать – вот высшее искусство!
От бега неподвластных людям лет
Бумага пожелтеет – но не чувство.
Коль чувство наше настоящим было,
Оно не станет прошлым, друг мой милый!
* * *
Войди в мою любовь, как в дом
просторный,
Где комнаты свободны и пусты.
Его я строил долго и упорно
Из слов, хранящих светлые мечты.
На стенах комнат ты повесь картины,
Земным уютом наполняя дом,
И пусть зимой трещит огонь в камине,
И пусть сгорают годы грусти в нем.
И будет дом, как существо живое,
Тебя любить, и помнить, и хранить…
Но ты в свои просторные покои
Жильцов других не вправе приводить.
И, если ты жилище сдашь внаем,
То от огня погибнет этот дом.
*
* *
Ты
мне сказала, что я не любим.
Ты
камень, а не хлеб, мне подарила.
Но
этот камень сердцем был твоим –
Холодным,
неприступным, полным силы.
Но
верю я, что холод – это ложь.
В
тебе живёт неистовое пламя:
Ты
по сердцам, как по камням, идёшь
И
камни жжёшь горячими стопами!
Как
много надо было мне огня,
Чтоб
понял я, о боли не жалея:
Да,
ты сильна. Да, ты сильней меня.
Склонись
же перед слабостью моею!
Но
все же – как несхожи мы с тобой:
Твоя
любовь – скала, моя – прибой!
* * *
Спасибо,
что простила ты меня
Легко,
без слёз… как раньше – разлюбила.
Спасибо,
что от прежнего огня
Лишь
уголёк остался в сердце милом.
Спасибо,
что унижен я и слаб,
Спасибо,
что ярмо надел на шею,
Спасибо,
что тебе я – жалкий раб,
Спасибо,
что об этом не жалею,
Спасибо,
что в глаза мне ночь зашла,
Когда
я ждал тебя в потемках мая,
Спасибо
– я шепчу, не помня зла,
Но
вот кого благодарить – не знаю…
И
что же? Не порвав надежды нить,
Все
больше я хочу – благодарить.
* * *
Когда
в последний день придёт ко мне
Мгновение
невыносимой муки,
Мне
на лицо пусть лягут в тишине
Твои
живые, любящие руки…
Так,
провожая душу в вечный дом,
На
кладбище ложатся тихо плиты,
И
мы по ним вовеки не поймем,
Чьи жизни, чьи сердца под ними скрыты.
Но
только в этот миг узнаешь ты,
Что
можно, не оставив веры в чудо,
Найти
меня, забыв мои черты.
Где
бы ты ни был, где я сам ни буду, –
Воспоминанья
обо мне храня,
Лишь
потеряв, ты обретёшь меня.
* * *
Я невиновен, но прошу прощенья.
И вот перед тобой грехи мои:
Тебя я видел, но не видел зренья,
Любил тебя, но не любил любви.
От хворей этих излеченья нет,
Как нет у них единственной причины.
Ты болью боль лечила много лет—
Виновен в том не врач, но медицина.
И пусть разбито сердце горьким словом
И сделалось, как зеркало, кривым,–
Но отразить я остаюсь готовым
Твой мир разбитым зеркалом своим:
Когда в кривом кривое отразится,
Оно в прямое сразу превратится.
* * *
Твоя любовь –
светла, моя – темна,
Ведь ей в твоей
тени стоять приятно.
Меня чаруют
тайна и луна,
Тебя – сиянье
дня, где всё понятно.
Твоя любовь
беспечна и легка,
Как бабочки
крылатой трепетанье…
Моя – в
раздумьях, и она горька, –
Моя награда,
подвиг, наказанье.
Твою любовь
постигнет разум мой,
Ты не поймёшь
мои живые строки…
Но мы бредем
тропинкою одной
И вместе учим
горькие уроки.
Я верю: рождены
с тобой мы были,
Чтоб день и ночь друг друга полюбили.
* * *
Ты любишь лишь любовь, но не любимых,
И в этом — твой единственный порок.
Моя любовь к тебе – пожар без дыма,
Твоя – плывущий без огня дымок.
Любовь твоя одна — любимых много.
Она— лишь эстафета для тебя.
Свою земную долгую дорогу
Проходишь ты, любя и не любя.
Любовь лелея, ты меня терзаешь.
Люблю тебя, а не любовь в себе.
Но ты о треугольнике не знаешь,
Где я, любовь и ты – всегда в борьбе.
С тобой быть не могу наедине:
Сопутствует любовь тебе и мне.
* * *
С
тобой целуюсь я, как с жизнью – смерть.
С
тобой целуюсь я, как с болью – счастье…
И
мне дано понять, сказать, пропеть,
Что
я не властен над своею страстью.
Не
выбирал я верного пути
К
любви и боли, к счастью и тревоге,
Пока
не повелели мне идти
Нас
выбравшие трудные дороги.
Я,
путь свершив, не окажусь в аду,
Но,
вечною виновностью невинный,
В
твои глаза бездонные сойду,
Как
радостный гуляка – в погреб винный!
И
я шагну в бессмертие, – поверь,–
Лишь
выломав к нему земную дверь.
* * *
Из каменного сердца скульптор может
Прекрасный женский образ изваять,
Но, коль любовь творца не потревожит,
Живою плотью мрамору не стать.
А если камень, словно Галатея,
Вдруг оживёт, наперекор судьбе,
То скульптор сам, от славы холодея,
Преобразится в памятник себе.
В твой образ превратил я сердца камень,
Но не хотел я, чтоб живым он стал, –
И сокрушил своими же руками
Свою мечту, свой труд, свой идеал.
Резец я поднял, чтоб разбить тебя –
И в этот миг ты ожила, любя.
*
* *
Живое тело, боль моя и благо!
Скажи мне, сколько силы надо мне
И сколько веры, воли и отваги,
Чтоб победил тебя я на войне?
Да! Я веду войну с тобою, тело.
Я отступаю сам перед собой:
Болят глаза; рука дрожит несмело;
Немеют ноги; мозг слабеет мой;
Горит ребро, и сердце плачет снова…
Душе так тесно в теле у меня!
Когда же тело – всех страстей основа–
Сгорит в клубах мятежного огня?
Оно сгорит, а где останусь я –
Тень жалкая земного бытия?
* * *
Да,
зря со смертью спорил я, страдая,
Ведь
смерть своим безумием мудра,
Но
паспорт, что мне выдал страж из рая,
Весь
в чётких строчках моего пера.
Я
объявлял войну земному миру,
Я
заключал позорный мир с войной…
Готовился
я к песне, словно к пиру,
В
стране – пустой, измученной, чумной…
Но
лишь любовь всегда меня спасала
И находила
верные пути.
Но
вот – душа терпеть себя устала…
Как
трудно от себя любовь спасти!
Но,
если я спасу мою любовь,
Спасёт
она меня… и Землю – вновь.
* * *
Да, ты любима.
Но… ты не бессмертна.
Чем жизнь
короче, тем длиннее миг.
Ты хочешь жизнь
измерить мерой верной
И ищешь смысл в
реченьях пыльных книг.
Бессмертие – нет
тяжелей загадки!
Его мы ищем
каждый день и час.
Как поиск горек,
а находки – сладки!
А я бессмертье
вижу без прикрас:
Оно – не
счастье, но и не страданье.
Оно – в
продленье нас за гранью дней
Словами, кистью
и воспоминаньем,
А также – вечной
красотой твоей.
Ты можешь в
сердце у меня прочесть:
«Ты
будешь, ты была, ты вечно – есть».
*
* *
Слепая осень нищенкой крадется
Вдоль стен, взывает, милостыни ждёт…
Лишь горстка желтых листьев вместо солнца
Тепло мгновений летних бережёт.
Ты, осень, – поводырь любви незрячий…
Я вижу всё, но за тобой иду,
Свой взор суровый от прохожих пряча.
Я выйду к свету. Я не пропаду…
Ведь я хочу, чтоб, осень, ты прозрела,
Увидела, открыв глаза, сама,
Как пестрый мир пургой заносит белой
Огромная, суровая зима.
Слепая осень – лучший проводник
Для тех, кто к свету лета не привык.
* * *
Ноябрь стоит, как скоморох на сцене,
В отрепьях жалких из листвы своей,
А сам – хохочет, чтобы представленье
Прошло быстрей, смешнее, веселей.
Да как тут не смеяться, если голод
Тебя толкает на помост пустой,
Где ты один, – силен, и свеж, и молод, –
Обязан всех смешить своей тщетой?
Смешно страдать, смешно мечтать о счастье,
Смешно любовь и веру обретать,
Когда увяли, словно листья, страсти,
И боль ушла, и скрылась благодать!
Но шутка есть, всех злее и смешней –
Серьёзным стать пред гибелью своей.
*
* *
Ты видела во мне
осенний день.
Но я, увы, стал
горькою зимою.
Я – снег,
покрывший мир, я – ночи тень,
Я – иней, лёгший
белой бахромою.
По снегу пролегли
твои следы.
Снег падает –
все вкрадчивей и строже…
Здесь летом
повстречались я и ты…
Как мы – сейчас
и прежде – непохожи!
Но счастье – не мираж и не обман,
Ведь память –
наше внутреннее лето,
И жаркой крови
след из свежих ран
Остался на листе
в столе поэта –
Там строгого
графита черной кровью
Судьба суровой
пишется любовью.
* * *
Я в прошлое
спускаюсь, как в подвал,
Я опускаюсь в
темные глубины…
И всё, что я
любил, что прежде знал,
Слила со мною
память в плоть едину.
Вперед и вниз я
сделал первый шаг –
Свеча погасла от
порыва ветра.
Быть может,
жизнь мне посылает знак,
Чтоб стал я тенью,
серой, неприметной?
Твой поцелуй,
твой взор, твои черты –
Они живут во мне
своею жизнью.
Не различить
теперь, где я, где ты,
Над кем когда
справляли люди тризну.
Но там, где ты,
всегда останусь я –
Прощальным
отголоском бытия.
* * *
Кочевники, мои
живые строки,
Вы от меня ушли
в иной простор.
Вас так влекут
пески пустынь далеких,
Жар солнца,
холод неприступных гор.
Кочевники, вы
шли от песни к песне,
Всё прирастая в
силе молодой…
Теперь вы рвётесь
вдаль, в простор небесный,
Необозримый, чистый
и пустой.
Я – ваш отец, и
жертва, и хранитель,
Я провожаю в
путь далекий вас…
И, прослезившись,
вновь иду в обитель,
Где провожу года
– за часом час.
И вы, – я верю,
– совершив свой путь,
Вернётесь в мой
приют когда-нибудь.
|