Голос Жанне Д’Арк
Ты спишь перед боем в палатке простой, провидица, дева, дитя. Твой подвиг – велик. Но, поверь, он – не твой! Ты избрана Богом – шутя.
Спустился прозрачный английский туман На Франции старой поля… Ты знаешь ли, что тебя ждет, Орлеан, Луара, Европа, Земля?
Ты знаешь ли, Жанна, как будет король Склонять пред тобою главу, А после – сожжения страшную боль, А после – весь ад наяву?
Ты запах фиалки сжимаешь в руке Пред тем, как вложить в ножны меч. Страну ты спасешь, но в последней тоске Себя тебе не уберечь.
Ты рвешься в сраженье… Постой. Не спеши. Ты знаешь, что ждет впереди Костер? Не боишься сожженьем души Платить за сиянье в груди?
Тебя ждет победа. И плен. И костер. Но ты не боишься совсем… Ты знаешь, как горько средь братьев, сестер Звать смерть – и не ведать, зачем?
...Король коронован. Страна спасена. Стяг поднят. Конь бел. Меч остер. Твой подвиг всем нужен… а ты – не нужна. Ни людям, ни мне, ни себе – не нужна. Ты всходишь на строгий костер…
Я знаю, я знаю, как трудно молить Того, Кто тобой не любим, Как страшно, как горько одной восходить В небесный Иерусалим.
Узнаешь и ты, потеряв благодать, Забыв про высокий обман, Как страшно, как горько одной штурмовать Небесный святой Орлеан.
Жанна отвечает ангелу
Ты страх мне внушаешь, чтоб злей я могла Сражаться у стен вековых. Да, тело – и душу – сожгу я дотла, Но что мне – ничтожнейшей – в них?
Что вижу я – ад или небо – пойми, Ведя меня в бой – на погост? Пахучий туман, городок Домреми, Над речкой разрушенный мост,
И край небосвода, что поднят, как бровь, И крест – на другом берегу, И белый шиповник, и алую кровь На первом осеннем снегу…
Что – Жанна? Я – Жизнь, без имен, без судьбы. Я просто живу – чтоб пропасть. Меня мне – не надо! Но я из борьбы Не выйду – на то Божья власть.
Так хочет Господь. Так хотела и я – Хоть, может, уже не хочу – Одной подниматься к небесным краям По острому злому лучу.
Пусть будет, что будет. Пусть будет, что есть – Туман над стеной вековой, Осада, сраженье, кровь, гибель и честь – И ветер над юной травой…
А там, на костре, буду, веруя в гроб, Молиться о кротком конце, – И ветер наложит ладонь мне на лоб В пылающем Божьем венце.
Но небо не стану на приступ я брать, Хотя захотела б – смогла, – Я встану смиренно у ангельских врат, Свои вспоминая дела.
И, может, разгонится вечный туман Улыбкой на Божьем лице, – Как здесь, я в небесный войду Орлеан, Босая, в рубахе, в венце.
|