127
Анна Карамазова проснулась в два
часа дня. Голова после вчерашнего трещала по швам. С трудом встав, умылась и
долго перед зеркалом сбривала с щек трехдневную щетину. Приняв таблетку от
головной боли, включила на плеере Морриконе и долго пила зеленый чай под тихую
музыку. Страус в прихожей вел себя на редкость смирно, и это было
подозрительно, а может быть, он по предыдущему инциденту понял, что в таком
состоянии Анну лучше не беспокоить.
Чуть-чуть придя в себя, Анна
написала в мессенджере сообщения Темникову и Рудницкому. Темников не прочитал
ее послание, а Рудницкий с того света сразу прислал ей эмодзи – череп, кости,
руку и сердце. Случайно разлив масло, Анна хлопнула в ладони, и усатый
дворецкий принес ей парадный мундир и кирзовые сапоги. Надо было приниматься за
свое старинное дело – проводить смотр начинающих русских писателей на
Семеновском плацу. Анна не сомневалась, что работу выполнит исправно, слишком
большой у нее был опыт в этой и во всех смежных областях. Но почему от этого
опыта так болит голова?... Верно, не стоило вчера бросаться под поезд.
66
МУХА
Предположим,
ты спишь, – неважно, где, в постели, в лесу или в пустыне, – ты спишь,
запрокинув лицо к небу, внимательно изучая во сне науку свободы, и не
замечаешь, как муха неслышно ползет по твоему лицу. Ты спишь, как пророк, с
полной самоотдачей, и во сне улыбаешься так грустно, словно тебе пришелся не по
нраву личный ручной Апокалипсис твоего сна. Ты спишь, не шевелясь, не вздыхая,
даже не дыша, смирившись от вкушаемой бесконечности, а муха, как муза,
удивляется, ощупывая непослушный пейзаж твоего лица: провалы глазниц,
возвышение носа, раковины ушей и впадину рта… Она читает рельеф твоего лица и
дивится упрямой красоте этой подробной, внимательной прозы. Мистическая
Абсолютная Муха видит твои сны фасеточным зрением, и пусть ты вознесен в свой
безвыходный рай святой бездуховностью чистого разума, ты еще существуешь как
белковое тело, пустое, как дистиллированный, очищенный от всего человеческого
дух. Вечная загадка для потусторонних мух, ты медленно спишь и не знаешь, что
пребываешь в раю, где муха фасеточным Божиим зрением неторопливо вбирает тебя в
свою бесконечность.
95
НОВАЯ
ЖИЗНЬ
Пространство
вокруг меня резко ограничено, над моим лбом – дерево, справа и слева – дерево,
подо мной тоже дерево, и если перевернуться, сквозь щели можно увидеть, как
внизу подо мной проносятся облака, а между ними иногда заметны горы, реки,
озера, квадратики вспаханных полей и большие города. Я лечу в гробу над
планетой, и иногда в моем деревянном скафандре появляются сэндвичи и бутылочки
с минеральной водой, чтобы я мог перекусить. Долго ли мне предстоить лететь – я
не знаю. Куда я лечу – тоже неведомо. Но пока что жить можно, если не считать
того, что моя голова постоянно наполняется всякой чушью. Шепот, стоны, робкое
дыханье, переходящее в музыку. Тра-та-тра-та-та… Почему она такая веселая?
Смеется кто надо мной? Тра-та-тра-та-та-та… Бум-бу-бу… Ха-ха-ха! Это ж в моей
башке звучит… Я сам себя развлечь пытаюсь. Чтоб не сойти с ума… Вот они, вот!
Глаза! Руки… Ноги Рудницкого, висящего в петле! Надо петь, надо… Чтобы не
думать. Быва-ает все на свете хорошо…. В чем дело, сразу не пойме-ошь! Не
поймешь, в чем! А вот в чем! Тихо, тихо… Думай о другом. А я – иду, шагаю по
Москве… И я пройти еще смогу! Блиин, как все это скучно. И не отвлечешься… Все
одно в голове. Глаза эти, руки… ноги. Рваные ботинки. Жутко и скучно. Скучно,
как смерть. Как лежать в гробу. Ничего вокруг нет. Ничего не меняется. Смерть –
это очень скучно. Кто там меня зовет? Вода булькает? Река? Горит небо! Мы
летим? Я не упаду? Не мысля гордый свет забавить… Не уходя ни шагу прочь. И
буду век ему верна… Вроде все тихо. Нет? Вроде тихо. Сколько времени прошло,
интересно? Мы сейчас летим? Где? Над Россией? Над Антарктидой? Плевать. Не могу
я этого забыть… То, что было… Рудницкий… Петля… Нет, нет. Я из этого мира не
вырвусь. Пока человек жив, он все равно в мире, хочет он того или нет. Даже
если мира вокруг нет, человек все равно в нем – мыслями, болью. Уйти из мира
можно только, сойдя с ума. А я схожу? Наверно. Зачем? Бежать надо! Прочь
отсюда! Прочь! Я ударяюсь лбом о крышку гроба. Крышка прикреплена прочно.
Ударяюсь снова, лбом, грудью, плечами, потом снова и снова. Бьюсь, разбивая
лицо, чувствую соленую кровь на губах, на всем лице. Соломинка, так и не
выплюнутая, застряла в зубах. Воздуха становится все меньше и меньше. В ушах
стоит все тот же враждебный шум. Аталанта! Родная! Я здесь! Прости… Все-таки во
мне что-то было… Зачем-то. Тра-та-та тра-та-та тра-та-та тра-та-та…
Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш……………… Угугугугугугуггуууууу…………….
125
А все-таки в этом мире чего-то не
хватает.
|