Cайт Андрея Козырева

В провинциальном мире, где строгость оценок подчас занижена и необъективна,  понятна и объяснима фигура Андрея Козырева.  Возвысившийся над местечковой литературой ростками таланта, пробивающимися сквозь каменную почву литературщины, чрезмерного выпячивания самого себя и приторной неискренней любви ко всему на свете, Козырев растёт, но медленно и неожиданно для самого себя. Приходят к нему прекрасные строки:  «Почёсывая грубыми руками потрёпанный свой нимб над головой» или «Прожилки на руках твоих видны – Ты их обводишь синим. Ты нелепа».  Приходят случайно и даже в ординарных стихах. Но в целом Козырев не искатель. Его устраивает то, что на основе даже самого незначительного сюжета он может «замесить» стихотворение, что размер ему практически всегда удаётся удержать и тянуть волынку на несколько строф (в стихотворении «Рынок», из которого взята строка для названия статьи 7 строф и это ещё не предел).  В том же стихе вольно или невольно проскальзывает самокритика: «Стихи порой безвкусны, как капуста». (Правда, почему капуста безвкусная, я не могу понять. И.Ф.) .

Ещё одна беда автора, как и любого провинциального графомана, желание писать обо всём, что он видел и не видел, о чём знает и не знает. Иногда кажется, что Андрей не молодой поэт, интересующийся, вгрызающийся, переворачивающий вселенную, а умудрённый опытом старик:  «Хочу я отпеть поколенье людей, не имевших судьбы, ещё не ушедших со сцены, но мёртвых душой – от борьбы». Здесь и в течение ещё пяти строф стихотворения «Реквием по двухтысячным» автор выступает как назидатель, моралист, стандартная скупая дидактика звучит в каждой его строфе. Может быть, потому автор не замечает логических ошибок: в первой строфе он отпевает поколение (местоимение «они»), во второй строфе оно сменяется уже на «мы» («Но смерть нам раскрыла объятья, и голову сжал тесный нимб»), в третьей строфе устал кружить по кольцам (?) бессмысленных улиц  «я». И повторяет это кружение в следующих строках автор ещё пару раз, чтоб особо тупые читатели поняли, что лирический герой вовсе не по квадрату или треугольнику улиц хаживал. Стихотворение скучно читать до конца, потому что непонятно, на ком прицел авторского взгляда на вас, нас или на себе любимом.

«Исправить беспорядок я ленюсь!» – говорит автор в стихотворении «Голоса вещей». Но если ты пишешь стихи, то изволь работать над ними, исправлять явные ляпы. Таковых можно привести сколько угодно и как-то классифицировать ошибки, чтобы автору было легче в последующем с ними справляться:  «И не сгинь, не скройся, не слукавь» (Счастье, счастье…) первое и второе слова в перечислении практически одно и то же, а третье выбивается из общего дружного хора. «Я покупаю свежий воздух, когда смотрю на луч в окне» (Манифест чудака) отсутствие логической связи (куда лучше бы было: его приносит луч в окне И.Ф.), чрезмерная архаичность, встречающаяся в большинстве стихотворений автора:  «И зачем тогда ты поманило, душу взволновало и ушло?» (Счастье, счастье…) «В дни, когда от рожденья мне было два года» (Языки души) «Над всей Землёй расстелет нас светило» (Любовь осеннего ветра) «Весны я гражданином быть хочу» (Зима актриса белый грим снимает.), пустые сравнения, ничего не дающие для восприятия: «Я грусть, как книжку, положу на полку» (почему не как ручку, тетрадку или уголовные дела? И.Ф.) «облако – огромный серый ластик» («Зима-актриса белый грим снимает»), «Разбилось небо, как арбуз» из одноимённого стихотворения. Здесь к тому же автора обманывает слух: КАК Арбуз. Сравнения со съедобными продуктами часты у Козырева и не всегда удачны: «Небо, словно кусок шоколада» (Я по улице шёл среди мрака) Про капусту мы уже говорили. Автор хочет создать свой продовольственный базар, луну он режет КАК Арбуз (бедная ягода!), а небо в «Манифесте чудака» пробует на вкус. Правда, не уточняется, какое небо, по мне так грозовое, звёздное или солнечное небо имеют разный вкус. Из стихотворения тоже этого не понять: там появляются и «зарезанная» луна и солнечный луч и звёзды. Нужно работать автору с логическим построением текста, либо укоротить свои творения.

В Одном Местечке у Козырева и однообразные рифмы. Их можно приводить без ссылок на указание стихов, так как большинство из указанных рифм повторяются:  «небес-лес», «жила-тепла», «печаль-вдаль», «годы-природы», «тихи-стихи» (по сути не рифма вовсе, так как произносится тИхи), «поля-земля» и др. Автор не ищет новых рифм, удовлетворяется первыми попавшимися. В последнем опубликованном цикле (на момент написания статьи (Свеча за Россию, 2012)) встречаем такие же «весны-сны», «хочу-переключу» «одежду-надежды» и др. Работа с рифмой необходима, так как свежесть и неожиданность окончаний, позволяет избежать монотонности, придаст стиху своеобразие.

Стихотворение же «Омский Дон Кихот», вокруг которого сыр да бор на сайте «Наша молодёжь» хранит в себе все вышеперечисленные недостатки. Я не верю, что даже у скульптуры возле омского ТЮЗа копьё ржавеющее, а рифмы «непривычки-вышки», «где-то – проспекту», «миг-ветряных» никак нельзя назвать удачными. Это просто одно из местечковых стихотворений, которые написаны без любви к Одному Местечку. И таких много у автора. «Беременна Иртыша волна» в стихотворении «Осенние строфы». Кроме этой бедной волны, ничего не говорит о присутствии Местечка в стихе. Просто автору непонятно почему захотелось привязать стихотворение к родному Местечку, где само оно по иронии судьбы стало лишним. В том же «Дон Кихоте», кроме самой скульптуры, нет связи с родным городом (метро, нефтяные вышки, Сибирь, проспект, театр – всё это общо и не создаёт, даже слившись вместе, мало-мальской картины родного города).

Андрей Козырев Молод. Именно с большой буквы, потому что у него есть шанс вырасти из Одного Местечка и стать писателем ОМским. Для этого я бы посоветовал ему отказаться от чрезмерной гастрономичности в стихах, разрушить свой мрачный базар, отказавшись от архаичности и перепевания старых много раз уже и без того перепетых мотивов («Гефсимания», «Где ты, где ты, свет мой Ярославна» и др.). Желаю автору больше живых, неподдельных, его собственных строк и рифм!  И конечно же, не заблудиться в Одном Местечке!