|
Земляничная поляна
Мне было от рожденья восемь лет,
Когда большими детскими глазами
Я видел яркий, золотистый свет,
Зелёный луг, украшенный цветами,
Шмелей, лесные травы без конца,
Цвет красных ягод, солнечные блики,
Улыбку мамы, ясный взгляд отца
И чувствовал вкус спелой земляники...
Я шёл с отцом по узкой тропке вдаль...
Но незаметно пролетели годы,
И взрослой жизни опыт и печаль
Меня отгородили от природы.
Воспоминанья навевают грусть,
Но в сердце всё же теплится надежда:
Когда-нибудь я в детство вновь вернусь
И буду чист и радостен, как прежде...
Я вспоминаю золотистый свет,
Вкус земляники— и невольно плачу...
А на поляне светлых детских лет
Какой-то "новый русский" строит дачу.
Волк
Бегу я по траве в конце большого дня.
Идёт, идёт в лесу облава на меня.
Я ранен. Но сейчас уже мне всё равно.
Ведь логово моё разрушено давно.
Повсюду мельтешат кровавые флажки,
Изрешетили воздух пулями враги.
Волк волку человек! Я не могу забыть,
Что нынче жить с людьми—
по-человечьи выть!
А небеса легки, и горек запах трав…
Волчата! Где вы? Где?....
Огонь !..
Закат кровав ...
К земле припасть. И свет
вдохнуть большим глотком.
И раны облизать шершавым языком.
И что есть сил завыть под залпами огня:
«Волчата! Надо жить! Не мстите за меня!...»
Бомж
Дыша невыносимым перегаром,
Он на помойке роется в поту,
Чтоб вновь найти средь битой стеклотары
Разбитую прекрасную мечту.
Казалось, жизнь еще не начиналась,
И много было в сердце свежих сил…
Но, потеряв раскаянье и жалость,
Он сердце, как котенка, утопил.
Как лампочка, душа перегорела—
Таков был чувств безудержных накал!
И раскрошилась мысль кусками мела—
Он ими в детстве небо рисовал.
Пропахли мысли городскою гарью…
Обычный бомж, обиженный судьбой,
«Имеет право» быть «дрожащей тварью»,
Но не имеет права быть собой.
А жизнь проходит глухо, безрассудно,
И для него в земном теченье дней
Быть и не быть одновременно— трудно…
Но выбрать «быть» во много раз трудней.
|